Спасибо. Изменил аннотацию. Книга написана и в ней 16 глав, поэтому предлагаю вам ознакомится с тем, что есть)
Кстати точное следование названий стран вряд ли сделает книгу лучше, а вот к проблемам с авторскими правами привести может)

Добавлено через 1 минуту
Глава 3. Школа магии

Как только мы ни поносили доблестных магов на нашем рынке! Для настоящего торговца в Штормхолде упомянуть недобрым словом мага было все равно что испить холодной воды с утра или вдохнуть воздуха. Клоун, пройдоха, шарлотан, выскочка, болотная тварь, вонючая крыса, дрянь, кошкодрал, безмозглый голем и даже говно собачье – классические позывные магов в Штормхолде уже даже не вызывали у нас никаких эмоции и были так же незаметны, как и предлоги в нашем языке. Примерами ругательств похлеще были следующие выражения: глупая, мерзкая змея. Или, например: нелепый, кривозубый второсортный фокусник, висельник, шарлотан и голодранец – такие варианты были несколько за гранью понимания и появились лишь в результате каких-то субъективных причин.
Гремлины тоже не любили магов и с удовольствием присоединялись к нам, когда мы обсуждали кого-нибудь из «фокусников». Грязный куббель, паладин, а также лодырь, бездарь и оглоед считались истинно гремлинскими ругательствами. Особенно удивительно было слышать выражение лодырь от тех гремлинов, что с утра выходили на улицу, целый день чесали языком, отправлялись домой под вечер и повторяли это изо дня в день без выходных и праздников. «Ольдерогге!» – сказал как-то про магов сумасшедший одноглазый эльф, что давно поселился в Штормхолде, за деньги показывал свои причиндалы знатным дамам и тем и кормился. После чего эльф захохотал и долго не мог остановиться. Многие отнеслись к этому неоднозначно, но еще где-то в течение двух лет после того называли эльфов «ольдерроггами». А один заезжий монах из Цитадели, изучавший наши нравы и обычаи, даже занес это слово в словарь диалектизмов штормхолдовского языка напротив слова эльф. Вообще любое ругательство, сказанное кем-либо на рынке и не адресованное никому конкретно, было в первую очередь направлено в сторону магов.
Мы нарочно распускали всевозможные слухи о магах, в которые потом сами же свято верили. Слухи обвиняли их во всех напастях, обрушившихся на Штормхолд за последние годы. Например, в год когда развелось огромное количество крыс, было решено, что маги питались супом из кошатины, а по ночам летали по Штормхолду, воруя кошачьи тушки. Частенько магов видели пасущимися за городом и собирающими различные растения. Мы придумали, что те целыми днями выискивают дурманящие грибы, растущие из-под снега рядом со Штормхолдом, подняли шум и на уровне мэрии заявили, что не будем отпускать ингредиенты для зелий магам по дешевке, поскольку боимся того, что маги будут готовить из них дурманящие зелья и подсовывать нашим детям. Одним словом, мы мстили магам за то, что они были лучше и богаче нас самыми разными способами.
Не знаю, почему их так не любили. Возможно, потому что считали, что если бы мы знали магию, то у нас могло бы быть все. А эти «оглоеды» не только ничего сами не имеют, но и еще и ничем не делятся с остальными в Штормхолде. Все-таки зависть – это очень плохое чувство. Мне предстояло впервые попасть в школу магии, куда мальчишки с рынка просто мечтают проникнуть с детства, поэтому в тот день я надел свой лучший костюм, как будто собирался продать целую телегу яблок.
Я зашел к Сольниру, тот нисколько не удивился моему появлению. Он был в тех же лохмотьях, что ходил постоянно, сухо сказал: «А, пришел!» – надел шубу, и мы отправились в школу.
Школа магии – башня округлой формы с белыми стенами – находилась на возвышении, и с нее было видно практически весь Штормхолд. Крыша школы была очень необычна: несколько пестрых куполов, как считалось, помогали концентрировать магическую энергию. Школу можно было четко разделить на четыре этажа, что означало четыре уровня заклинаний различных стихий. Библиотека, в которой хранилось много книг, была пристроена к академии, но вход в нее был только из школы, а поскольку в ворота школы пускали только магов и их гостей, то простолюдинам было невозможно что-либо почитать.
Стоит сказать несколько слов о воротах школы, на которых заканчивалось знакомство с ней для большинства жителей Штормхолда. Огромные, двустворчатые, деревянные ворота, способные выдержать, как кажется, целую осаду с применением тарана, катапульты и даже магических бомб, были разделены на 12 небольших квадратов. В каждом из них был описан эпизод из жизни Штормхолда: заложение крепости первыми магами, приход гигантов и наг, клятвенное обещание гремлинов не есть, пока им не дадут право голоса на форуме в Штормхолде и трагическая смерть большинства из них впоследствии – эти и другие события каждый житель города считал своей великой историей. На воротах сохранилось еще несколько пустых квадратов, но пока что еще не случилось такого количества столь значимых событий, чтобы ими можно было занять все пустующее пространство ворот.
У ворот школы магии стоял волшебник весьма высокого роста, в длинной синей шубе, окаймленной белым мехом, и шапке, с большой белой бородой, красным носом и огромным белым посохом чуть ли не больше самого мага. Это был Балтазар, каждый день стоявший перед воротами школы. Простые люди считали его одним из действительных членов академии, кем-то вроде часового или стража ворот, призванного не допустить попадания немагов внутрь. Балтазар уже очень давно как ушел из академии в силу каких-то личных причин и перестал заниматься магией. Теперь он стоял каждый день перед воротами школы и смотрел на всех, кто заходит и выходит из них. Балтазар обратился к Сольниру:
- Здравствуй, мой любезный друг. Нечасто у нас встретишь столь почтенного чародея, как ты. Какая нужда привела тебя к нам?
- Здравствуй и ты, Балтазар. Ты прав, я теперь очень редко захожу в академию, но сегодня я пришел к вам, чтобы впервые провести своего нового ученика.
- Да, я помню этого молодого человека, говорят, не так давно он уже предпринимал попытку проникнуть сюда, стучал кулаками в нашу несчастную дверь и полночи недобрыми словами рассказывал ей о том, что в замерзшем порту корабли. – Сказал Балтазар и громко захохотал.
- Ну, а ты жалуешься, будто тебя тут не знают!– Вспомнил Сольнир и начал смеяться вместе с Балтазаром. Мне было несколько неприятно, что среди магов обо мне уже ходила дурная слава.
- Видимо, в тот день ему страсть как хотелось заработать пожизненное презрение со стороны нашей гильдии. – Добавил Балтазар.
- То есть ровным счетом ничего бы не изменилось. – Огрызнулся я.
- А твой ученик – бойкий малый. – Продолжал он говорить.
- Да, он не из робкого десятка, потому и пришел сюда уже во второй раз.
- Интересно ты распоряжаешься своим правом раз в год привести сюда гостя. Раньше маги если и приводили сюда немагов, то это были молодые простолюдинки, которые готовы били отдаться только за мысль, что ее могут счесть волшебницей.
- Нынче уж не те времена пошли, наша молодежь гораздо больше предпочитает волшебные трактаты, чем хорошую компанию. Не удивлюсь, если половина из них до сих пор девственники. – Сокрушался Сольнир.
- Да уж, а представляешь, как сильно они тратятся на книги, свитки и все остальное. Ты, кстати, обратил внимание на мою новую шубу, что я себе купил? Правда, она хороша?
- Она великолепна, Балтазар – какой удивительный покрой и какое гармоничное сочетание тонов! Разреши нам с учеником попасть внутрь школы?
- Хорошо, проходите. – Коротко ответил он, довольный ответом Сольнира.
На самом деле, предыдущий диалог Сольнира и Балтазара не имел никакого значения. Балтазар в целом неплохой малый, но к школе магии он имел отношение еще более опосредованное, нежели Сольнир. Любитель красивой шубы никогда не служил привратником в академии, он просто стоял там целыми днями от нечего делать. Более того, в академии вообще никогда не было такой должности, как привратник, а двери открывались сами, если рядом с ними было произнесено слово-пароль, которое знали все маги. Все были в курсе этого, но все же с почтением относились к Балтазару и спрашивали у него разрешения пройти.
Войдя в школу, мы попали в огромный двухуровневый зал – место неформального общения адептов и профессоров, с огромными мраморными колоннами, пилястрами, портретами великих магов Штормхолда на стенах, лестниц с балюстрадами, образующими два уровня зала; справа от центральных ворот был проход в библиотеку, а с другой стороны располагались многочисленные входы в самые разные коридоры и зеркало перед ними. Оно появилось здесь относительно недавно: один из учеников сотворил это зеркало и предоставил в качестве курсовой работы по предмету «возможности ремесленного использования магии», оно так понравилось большинству магов, что его решили установить на входе. Народ подходил к зеркалу и спрашивал у него, что оно видит, а оно очень забавными и отвлеченными фразами рассказывало смотрящемуся в него, что думает. Раньше слова зеркала, бывало, нередко отражали правду, но последнее время оно почему-то барахлило. Несколько месяцев назад оно вдруг сообщило некоторым магам, что глупого человека стыдно даже скормить своей собаке. А потом, когда мимо него прошел Верховный маг, оно почему-то сказало, что в огне преисподней плавятся даже мертвые кости.
Как только мы с Сольниром вошли в зал, маги, что стояли небольшими группами и беседовали, замолчали на секунду, будто бы сообщив друг другу: «Здесь находится простолюдин», – и снова заговорили между собой. Большинство из них так и не посмотрело в нашу сторону, нарочно не обращая на меня никакого внимания и специально не показывая того, что я имею для них какое-то значение.
Второй раз зал замер, когда Сольнир привел меня к зеркалу и спросил у него, что оно видит. Оно ответило следующей фразой:
- Сегодня у меня хорошее настроение. На небосклоне Штормхолда, закрытом черными тучами, наконец начали появляться новые звезды.
- А почему бы Вам не подойти к зеркалу? – Сказал я Сольниру.
Маг подошел к зеркалу, поправил свою бороду и слегка улыбнулся, глядя в него.
- Обидно всю жизнь искать и не находить, но куда страшнее добиться того, что ищешь. – Сказало зеркало и попросило оставить его в покое.
Сперва Сольнир повел меня в библиотеку. Над входом в нее было написано: "Всякий, изучающий науки, входящий сюда, не хлопай дверью и не хлопай грубо ногами - это неприятно музам. Если ты найдешь кого здесь уже спящим, почтительно поклонись, молча, и не занимайся болтовней: здесь мудрейшие говорят с занимающимися".
Видно было, что маги очень ценили свою библиотеку. Она состояла из двух уровней, внизу располагался большой читальный зал, стеллажи с книгами и стремянки для более удобного взбирания на стеллажи, второй уровень, огороженный балюстрадой, предназначался скорее не для книг, а для всевозможных колбочек, пробирочек, сушеных и несушеных ингредиентов различных зелий и другой чепухе, сопутствующей магической практике. В библиотеке трудились несколько архивариусов, не считая главного, и группа адептов, ловко взбирающихся на высоченные стеллажи и достающих оттуда необходимую книгу. Раз в год каждый ученик школы проходил обязательную библиотечную практику. Говорят, что это было весьма полезно, и многие прежние адепты, за исключением отдельных индивидуумов, прочитывали основную массу книг во время библиотечных практик. Ныне же ситуации изменилась, и чтение является образом жизни для многих учеников. Кроме тех адептов, что проходили библиотечную практику, в зале находилось совсем немного учеников. Сольнир объяснял это тем, что шли первые дни учебного года, и еще даже не все предметы начались, и что ближе к экзаменам в библиотеке будет не продохнуть. Я спросил у Сольнира о смысле чтения магических книг.
- Понимаешь, сынок. Для совершенствования в искусстве магии необходимо читать трактаты о волшебстве, написанные другими магами.
- Но мне кажется, что многое можно постигнуть самому через практику.
- Ты прав, но когда ты достигнешь своего предела, тебе стоит почитать то, что писали великие маги древности. Наберешься знаний и сам не заметишь, как станешь мудрее, осведомленнее, и твои магические способности вырастут. Только не заигрывайся с книгой: она хороший слуга, но плохой господин. Неграмотные люди счастливы вдвойне, а умножающий познание умножает скорбь. И не злоупотребляй книгами, от них лишь развивается жадность, злоба и душащее желание знать, понимать и читать совершенно все. И все больше и больше.
Доступ практически ко всем книгам был очень свободный, и поэтому я решил пройтись мимо стеллажей и даже потрогать некоторые экземпляры. Думаю, Сольнир даже удивился тому, что я ничего не украл оттуда. Хотя сейчас мне кажется, что стоило бы. Проходя мимо стеллажей, я натолкнулся на рыжебородого профессора. Он, одетый в кожаную робу, читал книгу, аккуратно левитируя между стеллажами и не смотря по сторонам. Это был Диамантис, пожалуй, самый харизматичный преподаватель в академии, один из лучших знатоков магии воздуха в Штормхолде. Натолкнувшись на меня, он покачал головой и, не отрывая взора от книги, выдавил:
- Молодой человек, Вы вряд ли имеете какое-нибудь уважение к этому месту, если носите настолько грязную обувь.
Говорят, Диамантис, всегда произносил эту фразу вместо приветствия. Странные нравы у прежнего поколения магов. Их больше расстраивает не слишком красивый внешний вид молодых людей, нежели что-либо еще.
Одного только беглого взгляда хватало, чтобы понять, что стеллажи были полны драгоценнейших книг. Наконец-то я понял, почему наш мэр называет город не только красивым, но и дорогим. Над первым и вторым уровнем библиотеки возвышался сводчатый потолок, расписанный лучшими художниками нашего города. Росписи в целом повторяли истории, описанные на воротах школы с той лишь разницей, что маги на своде были изображены более похожими на титанов, с мускулистыми телами и невероятно красивыми лицами. Особо талантливые художники изображали магов, сидящими на ледяном троне с очень густой шевелюрой и длинной бородой, с посохом больше, чем многие изображенные недруги.
Еще одним важным помещением в библиотеке был скрипторий, где те из учеников, кто славился прекрасным почерком, занимались почетной обязанностью – переписыванием магических книг. Переписчики отбирались из наиболее аккуратных учеников и вскоре становились настоящими каллиграфами. Среди них был также один с хорошо поставленным голосом. Он зачитывал переписываемую книгу, четко соблюдая все паузы. Пятеро человек не спеша записывали то, что он диктует. Закончив главу, к работе приступали корректировщики, а после них, книга отдавалась иллюминаторам, которые иллюстрировали ее и отдавали мастерам для изготовления обложки. Таким сложным образом переписывались лишь самые ценные книги: ценнейшие магические, философские и духовные трактаты. Тома, связанные с волшебством, писались магическими красками, остальные – самыми обычными.
Из библиотеки мы вернулись в первый зал, откуда зашли в один из многочисленных коридоров. Длинные узкие коридоры школы переплетались друг с другом, шли то вверх, то вниз, соединялись и разъединялись при помощи проходов, лестниц. Их каменные стены были украшены портретами магов, непонятными картинами со странными сюжетами и многочисленными светильниками. Иногда казалось, что все эти коридоры меняли свое направление, шли над, сквозь и под относительно друг друга.
По коридорам перемещались с очень большой скоростью, и никому не рекомендовалось ходить по ним медленно, а стоять в коридоре было вообще весьма травматично: любой профессор академии мог сбить тебя без зазрения совести, а потом еще и сокрушаться, что молодежь не помнит и не хочет чтить традиций этого славного заведения, нарочно мешая пройти учителям. Даже перемещаясь по практически безлюдным коридорам, я испытывал некий трепет к этим каменным стенам, поскольку еще не считал себя частью школы. Это заметил Сольнир и успокоил меня.
- Это хорошо, что ты волнуешься. Это значит, что с этим местом связана твоя судьба.
Через анфиладу коридоров, залов и лестниц мы попали в жилой корпус. Точнее сказать, это были аудитории, переделанные под жилые помещения. Матраcы, поставленные в ряд на полу, на которых спали маги, пара тумбочек и все. В таких помещениях жили далеко не все маги, поскольку многие были из весьма состоятельных семей, но все же некоторые маги ночевали прямо тут.
- Здесь ошиваются либо те, кто кормится за счет школы, либо особо усердные.
- Зачем они это делают?
- Не знаю. Говорят, сейчас очень многие отрекаются от всего, продают фамильные дома, отдают деньги школе и пытаются жить идеалами магии и самосовершенствования. Черт знает, что у них на уме! Скоро из-за этих сволочей мэр объявит, что поскольку маги – аскеты и питаются манной небесной, то нам всем урежут пожизненное жалование. И тогда благородное слово маг станет синонимом нищего. Не дай пресвятой Грааль случиться подобной ерунде!
В результате долгого блуждания по коридорам мы очутились у двери с надписью «Зал изучения теории природы магии». Дверь была наполовину открыта, и из нее доносился приятный голос лектора:
- Маг является неким медиумом, который лишь научился воплощать волеизъявления высшей воли, способность к чему развивается посредством многочисленных практик. И если вы вдруг перестаете замечать этот порядок, а начинаете творить заклинания так, как вам захочется, не задумываясь ни о чем, то можно перестараться в этом деле и просто напросто сгореть.
- Хочешь послушать эту лекцию? – Спросил Сольнир.
Я лишь кивнул головой.
- Пойдем. – Сказал он.
- Но как это возможно?
- Никто в академии не станет порицать благородное стремление учеников заниматься магией, к тому же этот лектор мой старый друг.
В аудиторию мы вошли вместе с Сольниром. Его появление вызвало такой восторг у некоторых адептов, что те радостно завизжали. Оказывается, для нынешних учеников академии Сольнир был личностью полулегендарной. Профессор читал лекцию, но как только увидел нас с Сольниром, улыбнулся и замолчал.
- Разреши нам с моим учеником послушать твои мудрые речи, Стурикс.
- Вот так новость, у Сольнира на старость лет появился ученик. Последнее время случаются события, которые не иначе как плохим предзнаменованием трактовать нельзя. – Затем лектор обратился к классу:
- Ну что, позволим великому Сольниру и его ученику послушать вместе с нами лекцию?
Класс радостно завизжал, чему я был несказанно рад. Мы с Сольниром уселись на стулья, а Стурикс продолжил вести урок.
- Маг старается аккумулировать магическую энергию-ману и не растрачивать ее понапрасну. Поэтому так важно контролировать свои эмоции, не тратить силы по пустякам, уметь закрыть глаза на все и не поддаваться страстям.
Спустя пять минут Сольнир ушел, заявив, что у него есть дела и поважнее. А я остался дослушать лекцию до конца. Из той лекции я узнал, что магия так же естественна для человека, как и сон. Во сне нет ограничений, которыми мы связываем себя, и умение видеть жизнь как сон – один из ключей к волшебству. Слова Стурикса поразили меня своей простотой. Благодаря им магия казалась мне доступнее, чем когда-либо. Я хотел лишь только начать колдовать. И желательно, как можно скорее.
Из аудитории я вышел с чувством невероятного облегчения, с ощущением того, что я теперь свой. Только что я попал в дверь, которая всегда была закрыта для меня на тяжелый амбарный замок. Теперь моя жизнь полна неизвестности и мистики. После лекции я с трудом нашел выход из бесконечных коридоров школы магии. У больших ворот все так же стоял старина Балтазар.
- Ну что, малыш, твой первый день не станет последним?
- Надеюсь, что нет, Балтазар.
- Ты уже определился, магию какой школы ты будешь изучать?
- Что это значит?
- Это значит, что тебе предстоит выбрать одну из четырех стихий, в которой ты будешь совершенствоваться. Ты, конечно, можешь выбрать несколько, но такой выбор зачастую не приводит ни к чему хорошему, а маг, знающий несколько школ магии, но ни одну из них хорошо, представляет собой жалкое зрелище.
- Да, пожалуй, стоит сконцентрироваться на одной школе. Может, подскажешь какой мудрый совет, Балтазар?
- А знаешь ли ты, что такое мудрость, сынок?
- Никогда не задумывался, если честно.
- Позволь же мне рассказать тебе, что такое мудрость. Понятие мудрости свойственно не только тем, кто живет в Штормхолде, но и остальным городам от болотных низин до Некрополиса. И почти нигде мудрость не определяется как количество прочитанных книг. Давно-давно королевством Пустоши правил один легендарный король – Крзыс. В его правление почти не было недовольных, а те, что были, пропадали без вести или погибали от неизвестной болезни. Один воин-маг захотел усмирить короля, ни в грош не ставившего жизни своих братьев. И, придя к нему, напророчил, что тот будет проклят богами Пустоши, если не прекратит нещадно убивать своих братьев. Король внимательно выслушал мага и спросил у него, как же cложится судьба самого мага? Маг почти моментально заявил, что станет великим магом и будет повелевать Пустошью, а его правление войдет в историю, как одно из самых добродетельных и благодатных. Ничтоже сумняшеся, король вытащил свой боевой топор и отрубил магу голову. Все приближенные еще раз поклялись в верности королю, а сам он вошел в историю как Крзыс Мудрый.
- Да уж. Воистину мудрый король. Если ты позволишь, Балтазар, то я пойду.
- Конечно, иди, дома хорошо.
- А ты, Балтазар, будешь тут допоздна стоять?
- Нет, конечно. Пора бы и дома посидеть. Что я, дурак – здесь допоздна торчать?
- Очень мудрое решение, Балтазар.
- Мне нравится, что ты понял, что такое мудрость, малыш.
По пути домой со мной случилось одно не самое приятное событие. Возле моего дома меня поджидал отец Роксан с явно недобрым намерением. Я решил не дожидаться его первой фразы и сразу попытался улучшить свое незавидное положение в меру этикетной упреждающей фразой.
- Милейший, – замямлил я, забыв, как его зовут, – Возможно, вы считаете меня человеком неблагородным, но это не так.
- Послушай меня сюда, Эльсинор. Говорят, будто бы ты нацелил свое поганое копье в сторону моей драгоценной дочери. Я знаю тебя давно, ты славный малый, но ты не доказал, что достоин моей дочери. Она – королева, а ты всего лишь мелкий торговец. Так что без обид. Понял?
- Уважаемый, не беспокойтесь, я отдам Вам свой долг в ближайшее время. Будьте во мне уверены, ведь это в моих же интересах.
- Ты мне ничего не должен. Понял? От тебя лишь требуется смириться, что Роксан не для тебя. Она вообще не для таких, как ты. Ей нужен высокопоставленный человек.
- А кто это такой? – C любопытством спросил я.
- Это тот, у которого все есть и все будет.
Домой я пришел очень злой. Кто же такой я с точки зрения отца Роксан? Кусок говна по сравнению с высокопоставленным человеком? Не больше. Но ведь если я – кусок говна, а я ничем не хуже и не лучше отца Роксан, всю жизнь торговал на рынке, никогда не держал огромных денег в руках, никогда не был наделен властью, то получается, что и сам он – дерьмо. Хотел бы я знать, почему люди так не уважают, не ценят и не любят сами себя? Хотел бы я думать, что деньги – не главное в этой жизни. Что сказки, которые мне рассказывали в детстве про бескорыстных, смелых, богатых не деньгами, а духом людей, сбываются. Сегодня же умерла последняя моя надежда, растаяла последняя иллюзия о жизни. Встреча с такими ничтожными людьми, испытывающими трепет перед «высокопоставленными людьми» была как пощечина мне в лицо, как длинная игла, проникающая прямо в сердце, как жирная оплеуха исподтишка. Как можно вообще жить с такой логикой, с желанием подороже продать себя, свою дочь, лишь бы стать чуть богаче, чем остальные? Я очень любил деньги и, как и всякий торговец, пытался вытянуть последний золотой из покупателя, оставить его в трусах, но с моим товаром, а желательно и без трусов и без товара. Но при этом я всегда помнил, что здоровье и счастье за деньги не купишь. Что деньги нужны, но лишь для того, чтобы проще было себя уважать. Я решил, что, во-первых, как можно скорее отдам ему долг, и, во-вторых, докажу ему, что он зря обошелся со мной так. Счастье не для высокопоставленных людей. Счастье для всех.
Интересно, о чем думают те, кто просыпается посреди ночи и не может потом заснуть? Когда у тебя столько бесполезного свободного времени, необходимость о чем-то думать просто обязательна. Той ночью я глядел на дверь своей комнаты. Она была слегка приоткрыта, и из нее шел тусклый свет. Я вспомнил о полуоткрытой двери в зал изучения природы магии и подумал, что, по меньшей мере, две двери для меня незакрыты. А за окном в холодном городе стояла метель, и было очень темно.