SPOILERS INCOMING!
Уильям Голдинг, "Наследники"
По здравому разумению, стоило бы сперва оставить отзыв о прочитанной аккурат перед этой книгой "Пирамиде", тем более что произведения Голдинга сильно завязаны на его единой общей философии понимания человеческого общества, освещая центральную идею с разных сторон, но пока я почему-то не в состоянии этого сделать. Возможно, потому что "Пирамида" оставила впечатление более глубокое и сильное, которое я не хотел бы испортить поверхностной рецензией.
Поскольку роман читался не в лучшем состоянии ума и совершенно отвратительных бытовых условиях, прошу заранее простить все ниженаписанное.
"Наследники" повествуют о племени неандертальцев и их столкновении с отдаленными родичами -- кроманьонцами. С материальной точки зрения он, конечно, совершенно фантастичен -- невозможно допустить, что встреча этих двух видов произошла в момент, когда первые ещё не освоили даже самых примитивных орудий труда, а вторые уже практиковали парусное судоходство. Но историческая достоверность -- это ведь не то, ради чего мы читаем романы?
Сколь велика степень наплевательского отношения Голдинга к достижениям антропологии, столь же велика и тщательность, с которой он обрисовывает быт и нравы побочной ветви эволюции. 90% изложения ведётся от лица неандертальцев, и языком, которым, по мнению автора, должны были мыслить неандертальцы. Лишь в пейзажных зарисовках автор даёт волю собственному языковому умению. Задумка оригинальна, реализация добросовестна, а результат -- печален. Печален, поскольку во-первых, изуродованный искусственным примитивизмом язык довольно быстро приедается своим однообразием, во-вторых, порой "перевод с неандертальского" превращается в ребус, разгадывая который теряешь порой даже самую нить изложения, пытаясь понять, что такое какие-нибудь "хвостатые травы", в результате чего я так и не смог создать в голове четкую картину места действия, и в-третьих, пейзажные зарисовки хоть и хороши, но порой слишком утомительны тяжеловесностью описаний. Например, Горький тоже мастер описательного слога, но его развернутые, перенасыщенные тропами пейзажи никогда не смущали меня, напротив, я вчитывался с удовольствием, стремясь полностью увидеть картину такой, какой ее видит автор. Наталкиваясь на Голдингский пейзаж, я пробегаю по нему поверхностно, если не понял -- просто иду дальше. Если Горький подобен изящному артистизму готики, то Голдинг -- извращённой, довлеющей пышности барокко.
Образ неандертальцев в лучшем случае можно назвать разве что утопическим. Вместо эпиграфа дано описание неким современным учёным их устрашающего облика и диких повадков, и это единственная часть романа, где они показаны с этой стороны. В представлении Голдинга неандертальцы глубоко религиозны, общинны, детски наивны и непорочны. Очевидно, в них он пытается воскресить концепцию золотого века, лишив их не только пороков цивилизованного человека, но даже таких неотъемлемых составляющих жизни, как конкуренция за самок и непосредственное хищничество -- в течение всего романа неандертальцы не убьют ни одного живого существа крупнее личинки. Я никогда не симпатизировал ни идее золотого века, ни христианской его трактовке через грех познания, и для меня неандертальцы не рисуются благородными дикарями, как автор бы ни старался. В их действиях и мыслях я вижу лишь примитивизм вперемешку с фальшью, а упоминания о их шерсти или привычке хлопать по ляжкам заставляли передернуться от отвращения.
Первородный грех, все плохое против всего хорошего представляют в романе наши доблестные предки-кроманьонцы -- убийцы и алкоголики. У неандертальцев подношения богам -- у кроманьонцев ритуальные убийства. Неандертальцы кормят умирающего собрата -- вождь кроманьонцев крадёт еду. Неандертальцы к кроманьонцам с любовью и любопытством -- те их пленят и убивают. В общем, как в известном фильме "Ад каннибалов" -- "цивилизованные" жестокосердцы кошмарят невинных дикарей. Не буду долго расписывать этот аспект. Там довольно много интересных моментов, как например, символизм вкушения неандертальцами запретного плода -- кроманьонской медовухи, своеобразная дружба, возникшая среди детей разных видов и невозможная для взрослых, но я тут все же не профессиональной критикой занимаюсь, а лишь рассказываю о своих впечатлениях.
Развязка неясна сюжетно, но предельно понятна идеологически. Разумеется, кроманьонцы выходят победителями из войны, в которой никогда не было нужды. В последних главах мы увидим мир глазами кроманьонца Туами, и, честное слово, после неандертальцев это как глоток свежего воздуха. Туами -- предельно порочен, за одну главу его можно смело обвинить в грехах гордыни, гнева, зависти, похоти и уныния как минимум. И он в своей порочности прекрасен и благороден. В противостоянии со мной Голдинг провалился -- умный грешник внушает больше симпатии, чем юродивый дикарь. В своих душевных метаниях и злых страстях Туами являет собой все настоящее, человеческое, интеллигентское, ещё десятки эпитетов -- в противоположность неестественному идиотизму псевдодоброты неандертальца. Здесь мы видим и второй главный мотив романа -- мотив одиночества. Неандерталец больше всего боиться остаться один. Он и кроманьонцам тянется по зову желания к обществу. С первых страниц книги неандертальцы -- идеальный коллектив, все за всех. А что кроманьонец? Он всегда один. Среди сородичей он стоит всегда поодаль. Половую партнершу втайне ненавидит, своего вождя мечтает зарезать при первом случае. Феномен одиночества в толпе уже открыт им. Здесь тоже многое спрятано между строк -- хотя бы телепатические способности неандертальцев, символ их духовного единства и нравственного превосходства, которого нет у человека разумного.
Неандерталец останется один, как и боялся -- и станет только рыжей тварью. Что станет с кроманьонцем -- не сказано, но ведь мы и так все прекрасно знаем, не так ли?

Оценку по десятибалльной шкале было бы поставить невозможно и неправильно. Измерять искусство цифрами -- вообще так себе затея, а применительно к литературе, где все приходит к глубоко личным аспектам как со стороны автора, так и со стороны читателя -- вовсе недопустимая. Резюмирую так: не слишком понравилось, но рад, что прочитал. С Голдингом можно соглашаться или нет, слог находить художественным и оригинальным или громоздким и мешающим, но несомненно то, что роман этот уникален. Рекомендуется для общего развития.