Моринер возвратился в свою комнату совершенно измотанным, но со свежим запечатанным письмом. Вот уже почти две недели он не имел никакой возможности связаться с домом. Какая-то тревога и напряжение исходили от этого послания, это он почувствовал сразу. Отложив конверт к дальнему углу стола, он специально подольше раскладывал свою сумку, сортировал записи по истории, пересчитывал учебники, принялся за чтение нового кодекса, но быстро сбился с мыслей и отвлекался. Занялся уборкой заброшенного жилища, смел паутину, привел в порядок окна и зеркала, прочие бытовые принадлежности. Но с каждой минутой неотвратимое желание все нарастало, и все чаще он бросал жадный взгляд в сторону письма. Тонкая тетива времени натянулась до предела, будто бы готовясь вот-вот оборваться в любое мгновение. Моринеру показалось, словно бы он даже ощущал это застывшее в воздухе звенящее напряжение.
Посмотрев на часы, он осознал, что давно пропустил обычное время сна. За окном уже давно стемнело, сквозь плотно зашторенные занавески отдаленно слышалось завывание осеннего ветра. Из-за входной двери пробивались яркие огоньки искусственного света, за стенами чьи-то тихие голоса и приглушенный смех.
Наконец, тяжело вздохнув и проведя рукой по холодному лбу, Моринер поднялся с постели и направился к письменному столу. На поверхности его ладони вспыхнул крошечный огонек, своими слабыми лучами рассеявший заполонивший комнату сумрак. Вторая рука, отбрасывая чудные и многогранные тени, неуверенно потянулась вперед, словно наугад прощупывая себе дорогу. Ухватившись за бумажный кончик конверта, Моринер крепко сжал пальцы и потянул его к себе. Затем, с трудом переставляя окаменевшие ноги, вернулся к кровати. Аккуратно, стараясь не помять содержимого, распечатал письмо, поднес светящуюся ладонь.
Громоздкие, криво (но тем не менее с большим старанием) вырисовыванные символы были неплохо различимы в тусклом свете магического светильника, но Моринер все никак не мог привести в порядок всецело захвативший его разум поток разбушевавшихся мыслей, чтобы осознать их значение. Несколько раз пробежавшись глазами по бессмысленным строкам, он отложил письмо в сторону, крепко сжал веки, помассировал виски, ощущая бешеные удары выпрыгивающего из груди сердца. Со второго раза смысл послания начал медленно доходить до его сознания, подобно скатывающемуся с вершины горы всепоглощающему снежному кому, все возрастая и усиливаясь с каждой секундой чтения. Когда же эта вымышленная лавина наконец достигла склона горы, то обратила всю свою свирепую ярость против беззащитного студента. Моринер буквально ощутил, как сперло его дыхание и затрещали кости под ее неподъемным весом, как охладели руки, задрожали губы, затуманились глаза.
Нет, это не было неожиданностью. Он не раз настраивал себя, что рано или поздно это неминуемо должно было свершиться. Но все-равно в решающий момент осознание острым кинжалом глубоко резануло его душу. Отбросив злосчастное письмо в сторону, Моринер сгорбился на кровати, обхватив лицо погасшими руками, и погрузился в беспросветный мрак.