— Ну вот! Вот, ты ведь понимаешь что к чему, и почему только другие не могут? Но да ладно, Киришима с ними, пусть они все на минах подорвутся. — Нанако пнула ногой стену. — Но всё-таки что за время чтобы жить, ух! Великая империя под началом великой правительницы поднимается на ноги, пытаясь вернуть себе былое величие... Это три величия в одном предложении, если ты вдруг не заметил. Никто не может предсказать, чем это закончится, но будет однозначно весело. Ты как, готов к грядущим событиям? Ха... Ха... — Она тяжело задышала. — Я не могу, как только подумаю о том, что нас ждет, сразу в жар кидает.

Имя нихонской богини сразу показалось Моринеру подозрительно знакомым. Он невольно начал перебирать в голове прочитанные исторические документы о религиозных культах этой страны, пока нужная мысль не заставила его тело и душу похолодеть в ужасе. Нет, ошибки быть не могло, и ему совершенно точно не послышалось это наименование.
Остаток фразы Нанако журналист дослушивал не слишком внимательно. Он никогда не общался с нихонцами, возможно, это было попросту речевым оборотом, как у нас "черт бы с ними", или там "дьявол бы их побрал"? Но теперь неординарное поведение незнакомки стало казаться ему каким-то пугающим.
-К событиям? Ну, эм, я не знаю, можно ли быть готовым к чему-то, с чем сам еще ни разу не сталкивался. Но то, что будет жарко, в этом ты, думаю, права.

/26 -- эссенциальные заклинания
27 -- магия/

28.12
Перед дверьми праздничной залы Марей замер в секундной нерешительности -- он не имел опыта в подобных ситуациях и не представил себе ещё нужной линии поведения, но быстро оправился от этого ощущения. Редкая глупость -- придавать такое значение столь безобидному событию, ещё и планировать что-то. Привычка всегда рационализировать, рассчитывать, дотошно продумывать свои действия хороша, но в такой абсурд точно не должна превращаться. Порой надо действовать проще, по наитию. Вспомнив, что случилось в прошлый раз, когда он делал по наитию, студент усмехнулся. Побарабанив пальцами по ручке двери, Марей уверенным движением распахнул её и влился в атмосферу праздника.
Вечер начался вполне недурно, даже на его вкус. Рина-чан, конечно удивляла. Всего несколько месяцев назад -- образцовая юная аристократка, а теперь она кривляется на сцене в образе идола, а он, в дорогом костюме, вальяжно облокотившись, пьет шампанское и взирает на все это со скептическим прищуром. Но голос у нее поставлен, в слова вникать вовсе не обязательно, а раз так -- почему бы и нет? Но видел бы это Ромео! А ведь письмо до сих пор лежит у Марея в кармане.

Сорок пять. Сорок пять человек просто взяли и поочередно обслюнявили сапоги девки в красном костюмчике на грани непотребство. Этого не может быть, но это происходит, и более того -- сейчас пойдёт сорок шестой.
"Если уж позориться, то хоть с каплей достоинства"
Кровь била по вискам, но Марей шел размеренным, спокойным шагом. Прямая спина, развернутые плечи, лишь голова склонена. Не удостоив оленя взглядом, взял платок. Подошёл к Ринзе. Секунда борьбы с гордостью -- и опустился на одно колено.
"Терпи. Смирись."
Ещё полсекунды -- поставил второе. Сухими губами коротко касается сапога, и... Резко поднимается, со всего размаху, со всего плеча бьёт Ринзе ладонью по щеке. Она падает, как подкошенная, и он бросается на неё. Левая рука его впивается в шею императрицы, правая цепко хватается за ее юбку и срывает ее. Продолжает душить левой, правой продолжает срывать с жертвы одежду, и овладевает Ринзе прямо на полу, на глазах ошалевших оленей, Эвриалы, Азарины, на глазах у всей этой толпы низвергает с престола на уровень подстилки, ломает и втаптывает в грязь этот долбаный всеобщий идол, объект сектантского поклонения. Он смеётся и кричит им: "Такова участь тиранок!.."
Все это, конечно, не заняло и мгновения, ведь произошло лишь в сознании Марея, но это было так реально... Приходится сдерживаться, чтобы не засмеяться. Потом Марей и сам удивлялся, откуда появилась в его уме столь реалистичная фантазия. Никогда прежде и в голову ничего подобного не приходило. А он-то ещё так удивлялся, когда читал про коронацию Тиария. В идее трахнуть "власть" есть какая-то варварская притягательность, разумным объяснениям не поддающаяся. Об этом ощущении Марей постарается поскорее забыть.
Процедура продолжается в установленном порядке. Аккуратно протирает, произносит:
-- Ваше Величество, я бесконечно благодарен Вам за столь великодушное отношение к столь скромной перед ликом Вашего великолепия персоне, как я. Ваша доброта столь же несравненна, как ум и красота.

Одной буквы не хватило чтобы стать Лайдом, эх.

Добавлено через 21 минуту

Morning- Я бы не дал ей этого сделать! - горячо заверил Латро. - Скорее бы сам ушел. Если уж выбирать, то лучше пусть инженером будешь ты. У тебя для этого все данные.
Он печально улыбнулся.
- Ты - гений, у меня же из качеств только шило в жопе. Будь у нас построже нравы, меня бы даже в клуб не взяли. Даже усилитель не смог настроить, ахаха. Насколько же это жалко.

— Да какой там гений, — Лайт немного засмущался, что было несколько ироничным, поскольку в ситуации где принижался бы его интеллект он скорее всего ответил бы обратным образом, — ну а вообще, в переводе как таковом ничего плохого нет. Во всяком случае не для меня, а тебя перевести так у меня и вовсе не будет причин оставаться конкретно в этом классе.

Arandor- Так точно, - ответил Берт на первую фразу. - Обстановка хорошая, никаких подозрительных вещей не замечал. С лейтенантом никаких проблем не было, да и с рационами вроде всё в порядке.

— Хорошо, раз так. Но если возникнут проблемы или обнаружишь что-нибудь подозрительное — немедленно докладывай. Свободен.
Когда Бертран отдалился от представителей военной полиции к нему подошел незнакомый мужчина, судя по форме — второй лейтенант из того же корпуса, что и он.
— Ну чё, солдат, чем д***или тебя?

Heroist-К событиям? Ну, эм, я не знаю, можно ли быть готовым к чему-то, с чем сам еще ни разу не сталкивался. Но то, что будет жарко, в этом ты, думаю, права.

— Жарко станет даже быстрее, чем ты можешь подумать. — Нанако ловко скинула с себя верх одежды, оголив торс, а затем подошла к Моринеру, толкнула его к стене помещения в котором они находились, прислонила к ней ладонь чтобы он не мог убежать и просунула ему колено между ног. — Если повезет, никто не увидит, но а если да... Тем даже лучше. — Заканчивая последнюю фразу она провела языком по его щеке и лизнула глаз.

— Жарко станет даже быстрее, чем ты можешь подумать. — Нанако ловко скинула с себя верх одежды, оголив торс, а затем подошла к Моринеру, толкнула его к стене помещения в котором они находились, прислонила к ней ладонь чтобы он не мог убежать и просунула ему колено между ног. — Если повезет, никто не увидит, но а если да... Тем даже лучше. — Заканчивая последнюю фразу она провела языком по его щеке и лизнула глаз.

Надежды Моринера побыстрее избавиться от нихонской культистки были быстро развеяны: последнее, что он успел сделать, это обреченно заглянуть за нее в поисках других посетителей, но как назло помещение было абсолютно пустым.
Когда Нанако скинула одежду и прижала его к стене, журналист уже не мог подумать ни о чем отстраненном. Его руки предательски задрожали в едином желании, а тело быстрее разума сообщало о своих страстных прихотях, но страх, неопытность и растерянность все еще оставались при нем. Поэтому Моринер нерешительно замер на месте, подобно статуе, тупо уставившись на грудь нихонки и боясь даже пошевелиться.

— Эй, эй! — Сержант дала Моринеру несколько отрезвительных пощечин, а потом подтянула его к себе и страстно поцеловала в губы, — не спать!
Следом за этим она положила его руку себе на грудь, а сама потянулась к его штанам.

27 -- магия/

+211

- През... - Латро на мгновение потерял дар речи. - Я... Я думаю точно так же.
Он тепло протянул Лайту руку.

/ Сейчас твоя лучшая карта -- упасть в обморок, Героист. /

от волнения у моринера случается плохо с сердцем и он умирает

— Эй, эй! — Сержант дала Моринеру несколько отрезвительных пощечин, а потом подтянула его к себе и страстно поцеловала в губы, — не спать!
Следом за этим она положила его руку себе на грудь, а сама потянулась к его штанам.

От поцелуя разум Моринера окончательно затуманился, в висках раздалось учащенное сердцебиение, ушибленные щеки разгорелись краской, перед глазами пелена вожделения. Последовав за губами нихонки, он уже смелее поддался к ней вперед от стены, одной рукой продолжая неловкое исследование женских прелестей, а свободной расстегивая брюки.