Всё произошло стремительно — уставший от разглагольствований опьянённого грёзами о власти Тироса Вес прицелился прямо в голову самозванному графу, но охотника встретил залп лучников, вскоре после этого переключившись сначала на провоцировавшего Лорентию горбуна, а после и на саму Калэнтию. Приняв это как сигнал к действию, Эйр с Реном искусно прорубились через ряды противника и добрались до их лидера, тогда как Ильва залечила своей магией раны аргалийки. Понимая, что для время для разговоров давно прошло, Калэнтия лишь приказала своим братьям и сёстрам удвоить свой натиск — за считанные мгновения группа инквизиторов лишилась половины от своего оставшегося состава, тогда как стоять на ногах остались лишь один из стрелков и Тирос. По всей видимости, решив в отместку обезглавить их отряд, последний прикрылся щитом и протаранил свою соперницу, после чего воспоминания Калэнтии оборвались.

В себя она пришла в окружении кучи трупов, большая часть которых была изуродована атаками Эйр. Графский сын, с невыразимо глупой и отвратительной гримасой на своё лице, лежал на входе в тоннель и на его теле также были заметны ожоги — не иначе как пытался сбежать, сообразив что с их отрядом ему было не совладать. Поодаль же, у стены комнаты, Эйр, Ильва и Ренольд связывали обезоруженных пленников — парочку инквизиторов и их капитана, Лорентию. Тогда как Весерод и горбун... в их телах не осталось даже намёка на жизнь — это было воистину ужасное зрелище. Один из них защищал совсем незнакомых и чужих ему людей, не иначе как в оплату за доброту и нежелание судить об окружающих по внешности. Тогда как второй... наверное, все их путешествия по Серберии, Весерод опекал свою семью и указывал той верный путь. Неразговорчивый и угрюмый, но всегда готовый прийти на выручку. Чуждый тонкостям этикета, зато честный и открытый. Один из самых достойных людей, которых Калэнтии когда-либо доводилось знать, лежал мёртвый. Несмотря на смерть в пылу битвы, охотник выглядел на удивление умиротворённо и спокойно, не иначе как осознавая что принятые им стрелы могли бы прийтись кому-то из его братьев или сестёр. Теперь он был в лучшем из миров, тогда как его бремя предстояло взять на себя Калэнтии.
 — Спи спокойно, брат, — прочтя молчаливую молитву, девушка прикрыла Весероду глаза и поднялась на ноги.