— Люди, благочестивые миряне! — Стоявший подле входа в храм Аваритии молодого вида мужчина, подобно глашатаю или местной знаменитости, собрал довольно большую публику вокруг себя. — А почему все считают, что жить в гармонии с природой — это что-то плохое? Хорошо бы сейчас, в такой занятой день оказаться вдали от суеты муравейника именуемого городом, закрывшись от так называемой цивилизации километрами морей и лесов, отведать даров природы или насладиться видом ночного неба перед сном. Потом, утром после крепкого и здорового сна полного прекрасных, манящих остаться в них сновидений, выпить свежей водицы и, удовлетворительно потянувшись, медленно, никуда не спеша, пробудиться, посмотреть как кипит жизнь в лесу или в море, кто в небе свободно парит, а вот насекомые и другая живность песни поет. А между людьми, да и нелюдьми тоже, живущими в небольших, но чистых, уютных и лишенных забот поселениях, налажены надежные связи и совсем не спешат, а идут в своем темпе, посылочки-бандероли с местной для отдельных краев снедью, продуктами труда и наполненными чувствами письмами. Лишь одинокие торгаши и ученые тоскливо вздыхают в сторонке, грустят и думают о чем-то материалистичном своем.
— Хм, да это же тот чудак с культурного фестиваля, — усмехнувшись, узнал в говорившем один из слушателей, — даже и не знаю, что странней: твои пропитанные наглостью и неуважением к другим вкусы или безумные речи.
— Человече! Мои предпочтения, каковы бы они ни были и в какой бы форме они не были облачены, дело сугубо мое личное и не должно никого ранить, а те, кого они ранят сами же и бросаются своими телесами на эфемерный нож, который они же сами себе и вообразили! Более того, отношения к печальному образу жизни, что ведут обитатели этого города, мои взгляды о красоте совсем не имеют!
— Ну так а что ты нам тогда предлагаешь, — полным обреченности и раздражения голосом высказался работяга-лилиец, — мы — оккупированный народ...
— В твоих словах есть правда, но лишь поверхностная, друг мой, ибо так называемые свободные люди великих держав и не свободны вовсе. Может ли благочестивый человек взять и перестать быть шестеренкой в огромном механизме именуемом обществом? Нет! Он должен работать не покладая рук и следовать мириадам писанных и устных правил, что основаны не на взаимоотношениях людей друг с другом и окружающим их миром, а на лишенных души и чувства обязательствах которые, подобно кандалам, держат нас в обманчивом мираже свободы. Взгляните на этот двуличный город! Тиарелла Левд — казалось бы прекрасная, пускай и не в моем вкусе, женщина, жрица одного из языческих божеств, мудрая и милая, но так ли это на самом деле иль это лишь маска, что была натянута на обезображенную меркантильными аддикциями душу? А знаете ли вы о том, что в этом городе богатств и коммерции, люди торгуют не только лишь тем, что видно на полках магазинов? Они также торгуют своими достоинством и совестью, чистотой своих душ! Гордыня, жадность, обжорство, зависть, гнев, похоть, уныние... Это и есть лицо культа Семерых, как бы его духовенство не пыталось обмануть как вас так и самих себя! Но знайте же, что и доктрина Данте не многим лучше, представляя собой олицетворение так называемого цивилизованного мира, где каждый человек — раб денег, системы и собственных пороков! Возможно, что нашему очернившему себя роду уже никогда не вернуться в Царство Маны, откуда все мы когда-то пришли, но это вовсе не значит, что мы не сумеем жить в гармонии с собой, друг с другом и окружающим нас миром! Оглянитесь вокруг! Столько, казалось бы, мудрых речей и догматов, но людская кровь течь не перестает... И никогда не перестанет до тех пор пока мы не найдем ключи от наших кандалов!
Речь Ибериса из Сангвинарии продолжалась ещё некоторое время пока к месту событий не подоспела городская стража, однако её преждевременное завершение не воспрепятствовало ей распространиться по всему городу. Как и в случае с появлением этого человека на фестивале культуры, некоторые узрели в нем шута, другие безумца, ну а третьи весьма сильно вдохновились свежими для Медивела идеями.
×àñîâîé ïîÿñ GMT +4, âðåìÿ: