Веселое летнее солнышко бережно обнимало зеленые верхушки могучего леса. Пробиваясь сквозь пышную крону, беззаботные лучи света мягко ласкали усталые, запачканные грязью, потом и высохшей кровью лица усталых воинов. Путники осторожно спустились к небольшой лесной речушке в пологой низине. Быстрый водоем, с трудом находящий путь по песчаному дну, был окружен берегами густой травы и низкой порослью кустарника. Веселый птичий щебет, шум редкого ветра и оживленная мелодия прочей лесной живности позволяла не беспокоиться о выдаче своего присутствия возможному неприятелю, а потому впервые за последние дни воины смогли вздохнуть чуть свободнее.
—Ну и выдалась заварушка, а? —наконец проронил друг Тао, чье отраженье весело играло в шумных потоках прозрачной воды.
—Трусливые выродки. —ругнулся Тао, после чего с жадностью пригубил из реки.
—Но их можно понять. —заметил друг, наполняя опустевшую флягу.
—Нападать из засады и брать заложников могут только позорные ничтожества. —твердо стоял на своем Тао.
Омывшись в чистом водоеме, слуги богини быстрыми, но осторожными шагами направились вдоль речного берега сквозь расступавшуюся рощу. Окружавшая их беззаботная природа навевала покой и умиротворение, но оба знали, что именно в таких местах зачастую стоит ожидать самых опасных ловушек.
—Но скажи мне, друг Тао, разве мы сами не поступили бы так же? —тем временем продолжал беседу спутник воина. Его голос тихим эхом растворялся в лесном гаме.
—Никогда достойный воин Богини не опозорит собственное имя! —Тао грозно ударил кулаком себя в грудь. —Достоинство есть сила, а сила есть право.
—Если бы все слуги Иры мыслили таким образом, их бы вскоре никого не осталось. —усмехнулся его собеседник. —Ученья богини учат не просто вести себя как "сильный". Они учат признавать сильных. Признавать, уважать и стремиться достичь их уровня.
—Твои речи звучат как отмазки слабака. —с легким презрением фыркнул Тао, пнув ногой валявшуюся на пути веточку.
—Но на этих речах построена вся армейская культура, друг мой. Если бы каждый солдат перечил и спорил с командиром, их всех ждал бы единый конец.
Тао промолчал, и его друг продолжил:
—А теперь представь две воюющих страны: одна сражается достойно и смело, тогда как другая хитро и подло. В конечном итоге вторая сторона побеждает. Так кто же из них по итогу был сильнее другого?
—Конечно же та, что победила... то есть, кхм, это конечно нечестно, но... —не найдя продолжения мысли, Тао умолк.
—Если бы ты читал учения Иры, то знал бы, что там ни слова не сказано о том, как должен выглядеть "сильный" человек. Так в чем сила, брат?
Тао вновь молчал, машинально проводя ладонью по ножнам романского меча.
—... А в чем слабость, Тао? Учения говорят, что слабый есть меньше чем человек, слабый есть животное. Но разве Ира учит нас унижать беззащитных и неразумных зверей? Разве не защищал ты котенка от деревенских забияк? Ты не ставишь слабых на свой уровень вовсе не потому, что должен ненавидеть их, а потому, что ты берешь ответственность за их жизни.
—К чему это ты ведешь? —непонимающе спрашивал Тао.
—Разве же мы отправились в Эолию не для того, чтобы защищать слабых и обездоленных? Разве же не это подлинная цель для слуги Богини? Выживать и становиться сильнее, но не ради собственных амбиций или представлений о чести и доблести. А потому, что чем сильнее ты становишься, тем больше слабых имеешь "право" защитить. И только когда никто не посмеет оспорить это право, ты по-настоящему победишь. Победишь как воин и как человек.
—...Это все слишком сложно для меня. —наконец медленно проговорил Тао.
—Не обманывай себя, ты и сам в душе понимаешь мою правоту. —раздались уверенные слова друга в его разуме. —Покуда в твоем сердце живет благая цель, поражение не должно быть концом, а смерть не должна быть желаемой наградой. Пока твое существование может спасти жизнь твоих сослуживцев и доверившихся тебе людей, ты не имеешь права вести себя как самодовольный болван, желающий лишь поскорее вернуться в землю.
При этих словах Тао обернулся к другу, но увидел лишь темный силуэт собственной тени посреди опустевшей чащи.
Тао стоял на опушке черного леса, крепко сжимая в руке разбитый медальон. Его душа разрывалась на части от гнева и боли, но ему оставалось лишь бессильно проглотить собственную ярость. Он признал силу демонических разбойников, а значит осознал собственную ничтожность. Он мог бы храбро умереть, мог самолично покончить опозоренную жизнь, мог хотя бы отсечь себе кисть руки или выколоть глаз в наказание за пережитый позор, но все это ослабило бы их отряд; уменьшило шансы обездоленных эолийцев на освобождение. Его воинское сердце переставало принадлежать лишь ему одному; он невольно становился безвольным инструментом Богини для достижения высшей, благой цели. И много ли стоит одна опозоренная душа супротив тысяч поставленных на кон мирных жизней?
Сейчас Тао оставалось лишь одно: с помощью приобретенного опыта обратить свою слабость в силу. И именно этому он собирался посвятить все свое время.
учу катар до 8
Часовой пояс GMT +4, время: