Рука Миролюбы дрожала от спешки, усталости и злости, и обычный каллиграфический почерк ее обратился в корявые записки сумасшедшего:
- Л.П. - очень странный джентльмен.
- Милорада Сергеевна - отважная (легкомысленная?) дочь.
- Сергей Мыслемирович - суровый отец, любимое блюдо гречневая каша.
- Александр - носитель забавных усов.
- Белояр - носитель забавной шляпы.
- П. - сердитая, но милая.
- С. - разбойник и грабитель.
- Р. - ссыкунишка.
- А. - кикимора.
- С. - толстяк (понятно, куда уходит вся награбленная еда).
- А., А., Р., Я. - прихвостни.
На рисунки не осталось времени, поэтому она накинула парочку грубых, нарочито безобразных карикатуных фигур лишь для последних нескольких записей.
Последней заметкой, что она оставила, была небольшая запись:
"Даже тот, у кого нет ничего, может предложить свою жизнь правому делу. И когда неизбежно будет гореть на костре, загнанный охотничьими псами, то поймет, что хотя бы не впустую".
Захлопнув дневник, она переломила перо и вылила чернила, чтобы хотя бы эти мелочи не достались головорезам.
- Не терпится заглянуть в розовые девчачьи тайны, да? Поняяятно... - с кривой улыбочкой и весьма холодно она процедила шестерке-Радизу, протянувшему оглоблю к ее вещам. - Ты читать-то умеешь, красавчик? Да? Неважно, все равно без ОС не разберешься.
- Да, и это возьми, конечно же, - издевательски кивнула она, когда тот потянул щупальце к косметичке. - Можешь подарить этой своей, - она кивнула в сторону мымры. - Не знаю правда, поможет ли.
Когда корявая лапа выродка двинулась в сторону разложенных на пне фигурок, Мира ухватила их первыми и засунула за пазуху в декольте.
- Не отдам, - прошипела она. - Не позволю каким-то проходимцам и отродьям бездны осквернять святой лик Риши...
Когда хвост Радиза потянулся в сторону амулета Мило, она прокомментировала:
- О, это очень крутой аксессуар, можешь надеть его и твоя кобыла к тебе сразу на шею бросится. Проверено.
Когда язык мутанта потянулся в сторону флакона просветления, она сказала:
- А, это? Ну как тебе сказать... Это для женской гигиены. Бери конечно, я же вижу, что это по твоей части. Можешь даже выпить его где-нибудь в дальнем углу, пока никто не видит. Наверное ведь только об этом и мечтаешь.
Когда дрожащее тело бандита подалось в сторону фигурки Луксурии, а взгляд его скользнул по ее платью, явно намереваясь перевернуть фигурку и заглянуть вовнутрь, Миру передернуло:
- Господи... просто забирай и вали с глаз моих.
По тем частям его деформированного тела, что еще могли визуально покраснеть, было видно, что Радиз - тот из разбойников, кто по итогу выиграл больше всех после их сегодняшнего нападения.
***
По дороге в город, в голове пронеслось воспоминание: Миролюба, парой годов раньше, в ее гостиной, с серьезным выражением лица, высказывает что-то суроволикому отцу и обеспокоенной матери.
- Но родная, это очень опасно, зачем тебе это нужно? А если что-то случится? - присюсюкивала мать со слезами на глазах. - Ну что за вздор? Не дури! Михайло Кантимирович уже дал свое согласие - Лешка его тоже ждет не дождется! Сыграете свадьбу, родишь нам внучат, прясть будешь, детишек воспитывать, да на гуслях играть - ну чем не жизнь? Работать не надо - всем чем надо мы вас обеспечим, не крестьяне чай! Ну будь ты благоразумна, не след дочери Неесановых шляться где попало! Любимый, ну скажи ей!..
Она дернула мужа за рукав и осеклась, наткнувшись на стальной непоколебимый взгляд.
- Хммммммм... Гммммм... - хмуро прорычал Табемысл, глядя в огоньки пламени, танцующие внутри камина и поглаживая свою длинную окладистую бороду, ниспадавшую на бочкообразное пузо. - Хммммм?..
Его очи вперились в глазенки Миры, проникая в самую ее душу. Та глядела в ответ с той же уверенностью. По прошествию нескольких минут ее глаза раскраснелись, и крупные, прорывавшиеся меж длинных ресниц, слезы текли не переставая, оставляя мокрые дорожки на румяных щеках, но она упрямо не отворачивалась.
- Хммммммм... Хорошо, - прочувствовав решимость дочери отец наконец сжалился и отвернулся обратно к камину. - Разрешаю.
Не обращая внимания на причитания жены, он продолжал поглаживать свою бороду, а Миролюба без сил опустилась на кресло.
В тот день она делилась тем, как ей душно в застенках ее привычной жизни, и испросила у родителей благословения на то, чтобы отправиться в путешествие за пределы Кировграда и Рефитеи - посмотреть мир, закалить сердце и расширить свои горизонты. И вот она бредет по лесу, без гроша в кармане, со свежими воспоминаниями о двух молодых ребятах, убитых на месте одним взмахом меча, и еще нескольких загодя, и это даже уже не воспринимается как шок. Да уж, мир за пределами родовой усадьбы оказался чуть более суров, чем предполагалось.
В попытке выбросить из головы эти образы она покосилась в сторону старшего Кориеля - тот шел, маленько прихрамывая, но, казалось, ему пока что более ничего не угрожает. Она вспомнила, как делала ему искусственое дыхание, а затем, прижав лицо к груди, воззвала к милости богини хаоса, и о чудо - этот научный метод действительно сработал.
...Ее мысли вновь вернулись к располовиненным пограничникам - словно корявый палец всковырнул болезненный нарыв.
На некоторую крупицу она ощущала долю злорадства по отношению к командиру гарнизона - мол, что же это вы тут сидите как сычи, когда близлежащие земли кишат такими угрозами? Ну получите теперь пару двухсотых, может хоть это вас научит. Да и то вряд ли - родина новых нарожает, вы и не заметите.
Но то была, скорее всего, лишь защитная реакция, чтобы не винить себя за их гибель.
Аналогичным образом она ощутила огромнейшую неприязнь к их противникам. Может и право общество золотолицего деда? Раум и его компания были, скорее исключением из правила, да и то не факт, что они им были. На тот момент ситуация казалась максимально неправильной, и никаких фактических обвинений активистами выдвинуто не было, но кто знает, чем на самом деле занималась шайка Раума до того или даже в процессе того, как осесть в пещере с гражданскими? В конце концов, они с такой уверенностью, без тени сомнения, собирались идти крошить черепа церковникам, что даже Радиз на их фоне проявил себя более человечно.
Нельзя судить всю общность по поступкам отдельных ее членов - мелькнула здравая мысль на границе сознания. Да, замечательно. А кого тогда можно и как?
И главное - почему мы, благородные борцы за свободу всех угнетенных Эолии, страдаем не только от ее противников, но и от тех, кто должен приветствовать нас с распростерными объятиями?
Чувство обиды и несправедливости переполнила сердце Миролюбы и от досады она ударила кулаком ближайшее дерево - нижней его стороной, по-девчачьи, отчего лишь содрала кожу и испытала острую боль.
Обработать ее было уже нечем - все гигиенические средства остались в косметичке, поэтому, прошипев от боли скозь зубы, ей пришлось лишь по-простецки зализать эту ранку.
×àñîâîé ïîÿñ GMT +4, âðåìÿ: