ВесеродГолодное пламя потрескивало, его свет переливался слабыми отблесками в просмоленных стенах хижины. Сидящий крест-накрест ногами юноша методично проверял каждый из разложенных перед ним в ряд предметов. Изогнутый нож, огниво, палочка на жгут и тряпки на перевязку, сверток с вяленым мясом, запасная тетива. Негусто, но в текущих условиях более чем достаточно - гора и так выпивает у человека много сил, а тем более в метель, поэтому чем меньше на тебе весу, тем лучше. Словно в подтверждение этих мыслей, порыв ветра с яростью и гулом ударился в стену хижины с такой силой, что она задрожала. Юноша нахмурился, развернул мясо и сунул одну полоску в зубы. Велес Русоарийссен - достопочтенный отец и что-то вроде главы деревни - строго-настрого запрещал ему выходить в непогоду, хотя сам лично делал это постоянно. Это легко объяснялось его опытом - проживи и проохоться на горе несколько десятков лет, и твой авторитет в деревне непререкаем. Всю свою жизнь Весерод - его сын, молодой и неопытный, - мог лишь надеяться на то, что проявит себя и когда-нибудь превзойдет отца упорным трудом.
Жуя солоноватую задубевшую массу, юноша взял в руки лук и тщательно осмотрел под светом очага. Проведя пальцем по грубым бороздам на рукояти и неглубокой, но длинной продольной царапине, которая явно вскоре перейдет в статус трещины, он нахмурился еще сильнее. Аккуратно сняв останки рваной тетивы с поврежденного лука, Весерод взял запасную, установил ее на один рог, упер лук в пол, и с огромным усилием натянул другой ее конец на второй рог. Проделав это, он прошипел сквозь стиснутые зубы - по рукаву и боку рубахи расплылись яркие красные пятна. Отложив лук, он снял рубаху - свежая кровь проступила сквозь бинты, опоясывавшие его торс и руку. Успокоив сердцебиение, Весерод срезал бинты ножом - влажные от крови, они снялись легко, почти не пришлось отдирать. Не обращая внимания на звон в ушах, он аккуратно обмыл кровоточащие отметины кипяченой водой из уже подостывшего котелка и перевязал себя заново. Это были последние из имеющихся бинтов, так что парень постарался сделать все тщательно, хоть это было и максимально неудобно. Грубые швы не разошлись, и то хорошо.
Одевшись и дожевывая полоску мяса, он закинул в огонек последнюю хворостину и начал укладывать снаряжение. Четыре стрелы, надтреснутый лук, поврежденная плоть - не тот расклад, который Весерод хотел бы ожидать для своей первой вылазки на гору в метель, но другого шанса ему уже никогда не представится. Притушив тлеющие угли, он покинул крохотную охотничью хижину - последнее пристанище на пути к вершине. Ветер ревел, кусался, пытался забиться в глаза и ноздри, но Весерод лишь плотнее запахнулся в одежды. Кинув последний взгляд в сторону подножия - где-то там, в ясную погоду, можно было бы различить его крохотную деревню, но сейчас, сквозь толщу ледяных осадков, это было невозможно. Юноша не имел конкретного представления о том, куда идти и не мог рассчитывать на чтение следов, но знал одно - его цель обретается выше по горе, там, где буря бушует сильнее всего, и целью этой являлся демон в форме трехметрового медведя.
Это был поганый год, и подстать ему, зима также выдалась суровой: сугробы достигали высоты в два-три человеческих роста, мелкие звери замерзали на ходу, превращаясь в ледяные фигуры, быстро заносимые снегом, горные ручьи проледенели до дна, и даже самые устойчивые травы гибли. Жители помогали друг другу, разгребали снег, латали строения, откапывали из мерзлой почвы заготовленные на черный день запасы пищи и делились ими между собой - это всегда было актуально в данной местности, а теперь иначе было и не выжить. Холод и голод согнали и крупных животных с естественных мест их обитания - в поисках пищи ближе к деревне спустились олени, а за ними волки с медведями. Казалось бы - добыча сама идет в руки, просто выстрели в нее, но на деле опасность выхода за пределы деревни многократно возросла, стало труднее выбираться за хворостом и на тракт; возникла необходимость в круглосуточном дежурстве. Обезумевшие хищники переставали бояться света, посторонних шумов и запахов, все чаще норовили забраться на территорию поселения. Через какое-то время стали поступать мрачные новости о силуэте исполинского пещерного медведя, обретающемся неподалеку от деревни - вместе с ним пришла умертвляющая стужа и сквозь бурю был слышен его рев.
Старожилы рассказали, что в особо худые годы, раз в несколько десятилетий, гора исторгает из себя это чудище, которое сеет опустошение на своем пути. Оно совершенно неуязвимо для стрел, топоров и копий, и может быть отогнано разве только открытым огнем. С Велесом за главного, все немногочисленные местные жители - и охотники, и старики, и женщины с детьми - как смогли подготовили деревню к неминуемому столкновению с кровожадным духом, но ямы и баррикады были практически бесполезны при толщах постоянно наметающего снега, а факелы плохо горели в бурю. К моменту, когда гигант вторгся на территорию людей, единственным сопротивлением ему было холодное оружие местных мужчин. Весерод сражался вместе со всеми, до тех пор, пока не понес урон от демона, одним взмахом прошившего полушубок и выбившего из него дыхание. По счастливой случайности удар прошелся вскользь и был частично заблокирован, иначе тварь разорвала бы тело пополам.
Придя в сознание, Весерод обнаружил себя погребенным под обломками одного из домов. Деревня была разорена, избы выворочены, искалеченные тела припорошены снегом. Где-то там, посреди хаоса, Весероду удалось обнаружить умирающего Велеса. Некогда могучий охотник с иссеченым в лоскуты лицом, лишенный конечностей, слуха и зрения, провел свои последние мгновения в крепких объятиях сына.
Оказав себе первую помощь и собрав те небольшие припасы, что смог найти, юноша покинул деревню и направился к вершине - туда, куда вели глубокие кровавые борозды, оставленные зверем. В обычных условиях жители этих земель никогда не бросали тел погибших, чтобы местные хищники не выработали вкус к человечьей крови, но у Весерода не было ни материалов, ни сил физических и моральных, чтобы устроить погребальный костер для всей деревни разом, да в этом уже и не было необходимости. Гора породила людей и зверей одинаково, каждое живое существо здесь получало силы за счет другого и рано или поздно возвращалось обратно в твердь. Быть может, произошедшее здесь должно было послужить наказанием людям, расшатавшим этот баланс. По крайней мере, жестокая жатва наконец умилостивит богов горы.
Весерод не знал пути к вершине, но в этом не было необходимости - звериная тропа, если так можно было назвать циклопическую полосу развороченного снега и льда, довела его до широкой трещины в скальной породе, за которой шла пещера. У парня не было с собой приманки, с которой местные обычно ходили на медведя - ею послужит задуваемый ветром запах крови из ран. Юноша стянул перчатки, взял все четыре стрелы между пальцами взводящей ладони и прицелился в темноту. От холода руки быстро костенели и теряли чувствительность, но он стоял неподвижно со взведенной стрелой. К его удивлению, медведь передвигался на удивление тихо для его размеров, - высокогорный ветер приглушал неспешный топот тяжелых лап, но зверя в темноте выдавало надрывное прерывистое смрадное дыхание.
В какой-то момент все звуки из пещеры стихли. Весерод нахмурился, сжал зубы, глубоко вдохнул. Дневной свет из-за его спины сверкнул в темноте пещеры, охотник выпустил стрелу и метнулся в сторону. Пробирающий до костного мозга рев раздался из расщелины, многократно усиленный ее акустикой, и через несколько секунд оттуда выскочила разъяренная туша. Припавший на колено неподалеку Весерод на мгновение застыл. Впервые оказавшись с демоном один на один в таком близком положении, он осознал, что его размер будет, пожалуй, даже больше трех метров. Косматую шкуру медведя покрывали обломанные древки стрел, словно иглы, а в одном месте можно было разглядеть рукоять засевшего в толстенной шкуре копья, в другом - кинжала. Из глаза животного торчала свежая стрела Весерода, но, казалось, даже не причиняла никаких неудобств.
Оцепенение разума никак не отразилось на мышечной памяти стрелка, и на тетиву в долю секунды легла вторая стрела. Брызжа кровавой слюной, демон с ревом понесся на охотника на всех четырех - Весерод успел выстрелить тому в разверстую пасть, перекатился по рыхлому снегу и на волосок избежал удара лапой. Второй выстрел оказался неудачным - стрела прошила медведю щеку изнутри, чего он даже не заметил, перекусив и выплюнув древко. Оказавшись отрезан зверем от тропы и внешнего пространства, Весерод кинулся в темную пещеру, из которой вышел демон.
Наложив на бегу третью стрелу, он поскользнулся на ледяном полу пещеры и покатился кубарем - это спасло его от нового удара лапой. Придя в равновесие, Весерод уперся спиной к стене, развернулся в сторону медведя и натянул третью стрелу - тот встал на задние лапы и угрожающе попер на обидчика. Юноша думал выбить зверю второй глаз, но с такого угла попасть уже не мог. Пошарив глазами по туше зверя, он не смог различить даже гениталий среди колтунов густой шерсти. Тогда Весерод выпустил стрелу вслепую, туда, где у медведя сердце и шкура потоньше. К его торжеству, стрела вошла глубоко - зверь содрогнулся от боли и упал на четыре лапы. Из пасти животного потекла кровь, глотка захрипела - даже мстительный дух горы не способен перенести такое повреждение, покуда обретается в оковах смертной плоти. Однако отступать было некуда, а раненному зверю сполна хватит времени, чтобы успеть прикончить врага. Весерод наложил последнюю стрелу и осознал, что в процессе его падения она обломилась и потеряла наконечник - эту заостренную палку медведь даже не почувствует. Глаз охотника прошелся по стенам пещеры и заприметил блеск ледяного сталактита, угрожающе нависшего с потолка прямо над ними. По-хорошему, юноша ни на что не надеялся, но богам горы понравилась эта битва, и после попадания надтреснутая сосулька рухнула, добив хищника.
Отдышавшись и поднявшись на ноги, Весерод извлек охотничий нож и вогнал его умирающему животному между ухом и челюстью. Отец учил его, что убивать на охоте допустимо только лишь для самообороны и пропитания, и никогда - из ярости или ради удовольствия. Сегодняшний случай был единственным за жизнь парня, когда он не смог не поступиться этим принципом. Умертвив демона, он забрал себе его клык в качестве трофея, а тело оставил в пещере - пусть падальщики его возвращают в круговорот.
Покончив с этим делом и упокоив предков, Весерод и сам был готов вернуться в почву, воду и ветер. Раны, голод, погода и чувство выполненного долга сделали спуск с горы гораздо более тяжелым, чем подъем. Молодой охотник продирался по пояс в снегу, как в бреду, желая только одного - остановиться, рухнуть в снег и больше никогда не подниматься на ноги, но всякий раз, как он ощущал, что теперь уж точно все и последние силы иссякли - пред ним возникал образ Велеса, и дух его нашептывал ветром и вьюгой: "Весероооод... Весероооооооооод...".
"Отец..." - отвечал Весерод. - "Дождитесь меня...".
Но отец не позволял ему умереть.
"Весероооооод..." - задувал он сквозь ушанку. - "Живи, Весерод... Не дай нашему роду сгинуть, Весерод... Распространи наше семя, Весерод... Теперь ты и верно - весь наш Род..."
Оспорить наказ родителя было невозможно, и в горячке охотник покорно продолжал свой путь.
Ему все же удалось спуститься и добраться до тракта, с которого деревня торговала с внешним миром дарами горы, где его подобрали люди и довезли в ближайший населенный пункт. Тяжело раненного и не способного на работу, без гроша в кармане, его ожидала печальная участь, если бы весть о произошедшем не дошла до ушей какого-то мелкого дворянинишки, гостившего в этом городке. Барон фон Бреккендорф, о котором ходили самые разные слухи, сжалился над молодым охотником и выходил его, оплатив услуги доктора, пищу и кров. Когда пришло время покинуть эти края, барон предложил Весероду отправиться с ним и найти себе новую жизнь. Он не настаивал, но для юноши вопрос соглашаться или нет даже не стоял - он любил Шарнхорст и хотел бы остаться здесь навсегда, но отплатить за добро барону доброй работой - было совершенно очевидным.
Весероду еще пришлось проходить долгую реабилитацию в Бальдре: ранения, полученные в тот злополучный день, страшным образом подкосили его некогда бывшее на пике человеческих возможностей охотничье мастерство - долгое время он вообще не мог держать натянутого лука в руках - и судя по всему, будут сопровождать его болью всю оставшуюся жизнь. Тем не менее, отец, старейшины, и все его предки придерживались строгого правила - человек должен жить и работать на земле, в единении со всем сущим, только тогда он счастлив и его жизнь обретает смысл, и Весерод полностью это разделял. Ему потребовалось время, чтобы выздороветь, привыкнуть к новому климату и прочувствовать природу вокруг себя, но со временем он как вернулся к охоте, так и открыл для себя прелести фермерского хозяйства, что в горах было попросту невозможно.
Однако несмотря на то, что прошло уже немало времени, Шарнхорст не отпускал. Охотнику иногда снились их суровые, но вознаграждающие деньки обыкновенной охотничьей деревенской жизни, но это было редко. Гораздо чаще к нему по ночам являлись медведь-демон, битва, умирающие родственники и друзья - это было в порядке вещей. И хоть он и чувствовал ясной головой, что страница уже перевернута и память понемногу меркнет, но во сне неизменно переживал это как в первый раз.
Происхождение: Шарнхорст Б;
05.757Убеждение: Дух Ветра
Снаряжение: композитный лук, одноручный топорик, охотничьи одежды и нож, всевозможные походные принадлежности, долгоиграющий провиант, медвежий амулет - клык пещерного медведя-демона на веревочке.
Часовой пояс GMT +4, время: